В соответствии с ч. 1 ст. 271 УПК РФ на судебном заседании по моему уголовному делу в Таганском районном суде г. Москвы 23, 24 апреля 2007 г. я ходатайствовал об исключении свыше 30 доказательств со стороны обвинения, имеющихся в материалах уголовного дела, и записанных как вещественные доказательства в обвинительное заключение от 06 марта 2007г. Заявления и ходатайства мои и адвокатов судом удовлетворены не были, хотя были все основания, в том числе, для возврата дела прокурору в соответствии со ст.237 УПК РФ. При обосновании отвода суду в соответствии со ст.ст. 61, 64 УПК РФ 24 апреля 2007г. адвокат Цыганенко М.И. заявил, что на судебном заседании создается впечатление о том, что не два государственных обвинителя, а пять, включая трех судей. В соответствии ст. 16 УПК РФ, с учетом ст. 17 УПК РФ, на основании ст. 86 УПК РФ такое заявление требовало учета в защите. В связи с этим при доказательствах моей невиновности у суда для продолжения содержания меня под стражей и дальнейшего преследования меня может оставаться вариант применения ко мне принудительных мер медицинского характера в соответствии со ст. 299 (ч.1, п.16) УПК РФ. Этот вариант может быть в интересах лиц, заинтересованных в преследовании меня еще и потому что эти лица могут считать, что в результате применения ко мне психотропных препаратов при исполнении принудительных мер медицинского характера я не смогу диагностировать Балаковскую атомную электростанцию Саратовской области, на которой я прогнозирую ядерный взрыв и могу точно указать причину. Мои способности точно прогнозировать аварии и неисправности Балаковской АЭС установлены в соответствии со ст.ст. 74, 86, 87, 88 УПК РФ и изложены в документе «Протокол точного прогноза Григория Грабового по неисправностям и авариям Балаковской атомной электростанции Саратовской области от 15.02.2006г., подписанным участниками конференции в г. Саратов, которым я оглашал свой прогноз. Учитывая, что приборы на Балаковской АЭС по сообщениям МЧС РФ часто выходят из строя, проявляя нефункциональность, а мои приборы за короткий промежуток времени, после ареста участниками стороны обвинения были уничтожены, то я остался один, способный со 100% точностью прогнозировать причину и время взрыва ядерного реактора Балаковской АЭС. О причастности к уголовному преследованию меня членов международных террористических группировок я отправлял из следственного изолятора № 2 ФСИН г. Москвы ходатайства директору ФСБ России Патрушеву Н.П. с исходящими номерами № 10/76/5/Г – 35/1125 от 16 июня 2006 г. и № 10/76/5/Г – 39/1190 (23), и ходатайство ген. Прокурору РФ Чайке Ю.Я. № 10/76/5/Г – 41/1193 от 26 июня 2006г. Есть и другие лица, заинтересованные в ядерном взрыве. Поэтому я стал определять возможные признаки в действиях суда по формированию в отношении меня возможности применения мер медицинского характера если суд назначит психиатрическую экспертизу. По телевизору 16 мая 2007г. показывали в криминальной хронике сюжет о том, что арестовали врачей психиатров, которые за деньги ставили диагноз психического заболевания здоровому человеку. Если я буду подвергнут психиатрической экспертизе, тогда мою информацию о причинах и времени ядерного взрыва на Балаковской АЭС не будут рассматривать, что приведет к уничтожению миллионов людей и как следствие России в целом из-за возможного начала ядерной войны. По этому поводу я анализирую сейчас то, что когда я в соответствии с правом предоставляемым ч.2 ст.273 УПК РФ с акцентом на то, что я в риторическом смысле как в форме протеста против предъявленного мне обвинения сказал, что мне не понятно в определенной части обвинение, то судом риторический смысл не был воспринят. Я специально вел допрос потерпевших так, чтобы выявить в том числе возникшую тенденцию суда применить ко мне п.16 ч.1 ст.299 УПК РФ для психолого-психиатрического освидетельствования и выявил, что суд при допросе мной потерпевших по специальной методике выявления обстоятельств дела, при которой используется смена смыслового оттенка вопроса, абстрактный тип вопросов, смена направления вопросов прерывает меня и, по записанному в протокол заявлению адвоката Токарева Е.В., диктует секретарю под запись другой текст, а не тот точно текст, который я формулирую в виде вопросов. Повтор знаний, используемый широко в религиозных – образовательных сертифицированных технологиях, рассматривает с точки зрения возможности назначения психиатрической экспертизы. При этом в нарушение ст. 9 УПК РФ, ч.1 ст.300 УПК РФ суд не учитывает, что вопрос о моей вменяемости ни разу не возникал в ходе предварительного следствия, так как никаких оснований для этого в принципе не может существовать. То, что я во время допроса задаю вопросы потерпевшим по поводу их христианской веры во всеобщее воскрешение, то это не может оцениваться судом как повод для психиатрической экспертизы, даже если атеистический состав суда попробует отнести всех христиан, верующих во всеобщее воскрешение к невменяемым. Тем более, что в соответствии со ст. 21 УК РФ невменяемость описана как состояние, когда лицо не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий, либо руководить ими вследствие расстройства психики. Я же абсолютно здоров в соответствии с официальными медицинскими заключениями и всегда осознавал и осознаю фактический характер своих действий, описывая их научно, политически, социологически в прогнозном порядке, полностью руковожу всегда своими действиями, в любой ситуации и есть тысячи свидетелей, готовых подтвердить это. Я осознаю опасность моих действий для той части общества, которая способствует уничтожению людей. Это исключает так же у меня наличие психического какого либо расстройства не исключающего вменяемости, так как у меня вообще никаких психических расстройств нет, так как я совершенно здоров, у меня крепкая нервная система и я реалист. У меня и добровольцев с моей стороны есть видеозапись телепередачи, в которой руководитель института имени Сербского сообщает, что я здоров. В соответствии с п.3 ст.196 УПК РФ судебная психиатрическая экспертиза назначается когда возникает сомнение способности обвиняемого самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве, и следовательно мне назначение психиатрической экспертизы противозаконно, так как доказательством своей способности самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве являются:
1. Свыше трехсот жалоб, ходатайств и заявлений, посланных мной в рукописном варианте из следственного изолятора №2 ФСИН по вопросам защиты своих прав и законных интересов в уголовном судопроизводстве. Есть разрешенные судами в мою пользу.
2. Я около ста раз выезжал из следственного изолятора №2 ФСИН г. Москвы по обжалованию действий и бездействий органов предварительного расследования и ген. Прокуратуры.
Таким образом я доказал, что моя психиатрическая экспертиза, если она планируется проводиться судом, сразу же образует состав преступления, по которому в соответствии с УК РФ судьи должны быть привлечены к уголовной ответственности.
В соответствии со ст. 45 «Контроль и прокурорский надзор за оказанием психиатрической помощи» закона РФ от 02 июля 1992 г. № 3185-1 «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» и ст.ст. 124, 141 УПК РФ прошу вас не допустить в защиту закона и для справедливости проведения надо мной психиатрической экспертизы. Следует иметь ввиду, что кроме того, что в случае психиатрической экспертизы над мной не будет предотвращена ядерная катастрофа в России, заинтересованные лица могут пытаться еще для того провести ее, чтобы воспрепятствовать моей религиозной, научной, контр террористической, политической и образовательной деятельности.

18 мая 2007 года                                                              Грабовой Г.П.